На песчаном пляже стоит кухонный стол, рядом еще один стол, на нем – плоская газовая плита без духовки, с двумя конфорками, одной нормального размера и другой огромной, под столом – баллон с газом. Повар гостиницы Хилтон в Хуа Хине Кла Кеотхавон создает из собранных на столе ингредиентов изысканное блюдо – Кхао Оп Саппарот, или печеный рис в ананасе. На заднем плане – кажущееся бескрайним море. На самом деле край есть. Напротив Хуа Хина, через Сиамский залив – Паттайя, где закончится сегодняшний день. Но другой берег далеко, его не видно отсюда даже в ясную погоду, а сейчас над морем висят низкие облака. Прохладнее, правда, от них не становится, солнце пробивается к земле если не ярким светом, то ультрафиолетовыми лучами. В Таиланде все знают, что загореть и сгореть можно и когда солнца не видно, поэтому пиар-менеджер гостиницы, молодая красивая женщина, держит над головой зонтик: тайцы ценят белую кожу, загар здесь – признак тяжелого физического труда и низкого социального статуса. А иностранные постояльцы загорают. По всему гостиничному пляжу расставлены шезлонги, и свободных почти нет.

Хуа Хин – «тихий» морской курорт, предназначенный для спокойного отдыха. В последние десятилетия, в добавление к чистому морю и хорошим отелям, здесь построили множество полей для гольфа, и здешние гольф-клубы уже успели приобрести мировую славу. Но ведь и гольф – одна из самых размеренных и спокойных спортивных игр. Тайцы преуспевают в гольфе именно потому, что с детства обучаются медитации, первый шаг в которой – это отрешение от суеты, а второй – часто сосредоточение на какой-то одной проблеме без ее логического рассмотрения и лишних сопутствующих мыслей, уводящих в сторону. Медитация учит терпению и сосредоточенности. Хороший удар в гольфе требует тех же качеств.

Хуа Хин расположен в двухстах десяти километрах на юг от Бангкока. Но приехавший сюда чувствует себя так, будто между ним и столицей – тысячи километров. Недаром расположенная здесь Королевская резиденция, построенная около семидесяти лет назад, в которой в наши дни часто останавливается Его Величество Король Пхумипхон Адульядет, носит название «Клай Кангвон», что означает «Вдали от суеты».

Эта резиденция знаменита еще и тем, что в ней закладывались основы тайской демократии: Король Рама VII, проживший до вступления на престол много лет в Англии и получивший блестящее образование, работал здесь над проектом первой Конституции Сиама вместе с самым известным юристом и политиком своего времени, доктором Приди Пханомионгом.

Еще раньше, в царствование его старшего брата Рамы VI, сюда ежегодно выезжал весь Королевский двор на время жаркого сезона. Благодаря этому Хуа Хин многие годы считался морским курортом номер один в стране. Самым аристократическим курортом он остается и по сей день.

В Хуа Хине хорошо тем, кто мечтает отдохнуть у моря без суеты и не нуждается в иных развлечениях кроме морских ванн, хорошей и относительно недорогой морской кухни и, для любителей, гольфа. Тем, кто не может представить себе отдыха без разнообразия впечатлений, Хуа Хин может предложить только обучение верховой езде в школе при гостинице «Дусит Поло Клаб» или прямо на пляже, под руководством опытных тренеров. Во многих семьях здесь держат лошадей именно с целью получения дополнительного дохода от обучения туристов, и всегда в такой семье есть хорошо подготовленный профессионал. Стоит, однако, отметить, что лошадки здесь небольшие и низкорослые, хотя и выносливые. Это надо принять во внимание крупным европейским джентльменам, желающим прокатиться.

Еще одно возможное развлечение – это смена кухни. За исключением Хилтона, «откусившего» немалый фрагмент городского пляжа, большинство хороших гостиниц в Хуа Хине расположены вдоль морского берега, занимая значительные территории за пределами городской черты и располагая собственными пляжами значительной длинны. Вдоль всего ряда гостиниц, дальше от моря и параллельно берегу, идет автотрасса, ведущая на юг страны. Эта трасса проходит через городок Хуа Хин, где, кроме Хилтона, есть еще большой рынок, несколько магазинов и большой супермаркет, и где постоянное присутствие иностранных туристов породило некую инфраструктуру, состоящую, прежде всего из ресторанов немецкой, итальянской, французской кухни и английских пабов. Почти каждая гостиница организует челночный транспорт в город и обратно каждый день. Кроме того, у гостиниц всегда дежурят такси.

Наконец, тем, кто интересуется историей и культурой, не обойтись без поездки в город Пхетчабури, столицу одноименной провинции, на территории которой находится Хуа Хин. Город, заложенный еще во времена империи Ангкор, играл большую роль как центр торговли с южными странами, европейскими колониями и Бирмой во времена величия Аюттхайи. В нем сохранились и кхмерские храмы, и постройки XVI – XVII веков.

Высоко над городом, на вершине горы, расположен Кхао Ванг, Горный дворец Короля Рамы IV. Мудрый правитель, реформатор, образованнейший человек своего времени, родитель, воспитавший своего наследника великим Королем, Рама IV до вступления на престол долгие годы был монахом и еще тогда начал серьезно заниматься астрономией. В Горном дворце, построенном в европейском стиле, была его главная обсерватория.

Недалеко от города расположен и знаменитый пещерный храм Кхао Луанг. Посетителя первыми приветствуют обезьяны, которых принято немного покормить перед входом в храм. Поэтому, наверное, первая ассоциация, приходящая на ум в тот момент, когда вы заходите внутрь пещеры – Бандерлоги в заброшенном городе из мультфильма «Маугли». Поздним утром, когда солнечный свет попадает точно в большое отверстие потолка пещеры, все внутри обретает четкость и удивительную красоту. Огромные сталактиты, нависающие над головой и статуи Будды разной величины, расставленные вокруг, создают стойкое впечатление какого-то другого, не нашего, мира. Тем не менее, храм вовсе не заброшен: у подножия большинства буддийских статуй – свежие подношения прихожан.

Съемки в Пхетчабури были с утра. Дворец Клай Кангвон в Хуа Хине разрешили снимать только через открытые по этому случаю ворота: во дворце ожидали приезда Их Величеств. В Хилтоне, уже после записи процесса приготовления печеного риса в ананасе, вся группа пообедала. В целях экономии времени не стали заказывать ничего изысканного, обошлись порционным жареным рисом с креветками, говядиной, курицей, кто с чем заказал. Затем погрузились в два больших двухмоторных морских катера и отправились через залив в Паттайю.

Катера, управляемые бывшими флотскими старшинами, четко держат строй. Один, с послом, Продюсером, Режиссером и Сказочником на борту, чуть впереди. Со второго Оператор и Фотограф снимают морские виды.

Тем, кому недостаточно развлечений, доступных в Хуа Хине, следует ехать в Паттайю. Там можно за пятнадцать минут переместиться с тихого и чистого песчаного пляжа одного из коралловых островов на городскую улицу с ресторанами любой кухни мира, включая русскую, кинотеатрами, боулингом, фитнес-центрами, ателье, гигантскими магазинами, барами и дискотеками, а потом за те же самые пятнадцать минут вновь оказаться на пляже, создающем ощущение полного отрыва от цивилизации.

Курорт Паттайя – наследие Индокитайской войны. Он возник совсем недавно, в середине 1960-х годов, и возник только потому, что в сорока километрах южнее, в тайском военном городке Утапао, располагались база американской стратегической бомбардировочной авиации и казармы морской пехоты. Отсюда Б-52 летали бомбить Вьетнам, Лаос и Камбоджу, отсюда морские пехотинцы отправлялись на боевые операции вглубь вьетнамской территории и потом сюда возвращались: здесь был их тыл. Паттайя и возникла в этом тылу как центр отдыха и развлечений. Американское командование не хотело, чтобы городок развлечений был слишком близко от расположения частей, однако и слишком далеко его поместить было бы неудобно, особенно в случае тревоги. Нашлось одно удачное место на берегу, со своим небольшим заливом и своей горой, с которой открывался прекрасный морской вид, и под этой-то горой и построился небольшой поселок, состоявший сплошь из ресторанчиков, маленьких гостиниц и баров с девушками, не слишком разборчивыми в выборе источников дохода. Место это, как и рыбацкая деревушка неподалеку, называлось Тхап Пхая. Но американские военнослужащие в большинстве своем никак не могли повторить это название дважды. Почему-то на второй раз всегда получалось «Паттайя». Покладистые местные жители, в конце концов, решили: пусть будет Паттайя. И она стала.

За время войны городок разросся, кроме изначальной набережной появились и другие улицы, построились более комфортабельные гостиницы, открылись рестораны, где подавали не только жареные на гриле морепродукты и гамбургеры, но и изыски французской и итальянской кухни. Появились и туристические агентства, специализировавшиеся на организации туристических поездок по стране для военнослужащих-отпускников. Открылись ювелирные магазины: по окончании срока службы в действующей армии (обычно он равнялся одному году) каждый хотел купить подарок жене или невесте, а цветные драгоценные камни, особенно сапфиры и рубины, стоили здесь гораздо дешевле, чем в Америке.

Потом война кончилась и вся эта «инфраструктура» в одночасье потеряла и работу, и смысл существования. В 1975 году вполне вероятным считалось, что возникший ниоткуда городок Паттайя в скорости исчезнет так же быстро, как и появился на свет.

Спасла Паттайю государственная тридцатилетняя программа по развитию туризма. Большинство населения тогдашней Паттайи в той или иной степени говорило по-английски, и было привычно к обслуживанию «фарангов». В Паттайю пошел поток иностранных туристов.

Так и получилось, что американская военная машина случайно родила один из самых известных морских курортов мира. Впрочем, далеко не все в Таиланде и в мире испытали радость по поводу рождения такого курорта. В первые двадцать лет своего существования он отличался очень специфической направленностью: сюда, в основном, ездили одинокие мужчины из Европы и Америки, молодые и не очень. И только в последние десять лет, во многом благодаря тому, что город стал ближайшим к Бангкоку благоустроенным и урбанизированным морским курортом, он превратился для бангкокцев в любимое место семейного отдыха по уикендам. Много изменений произошло и с началом массового семейного туризма из России, стран СНГ из Скандинавии.

После съемок «Пешеходной улицы» – той самой набережной, с которой когда-то начинался город, все решают, что на сегодня хватит и пора отдохнуть.

– Хорошая идея. Давайте попробуем, – говорит Сказочник, – пригласим его куда-нибудь попить кофе и расскажем.

Сегодня был длинный день. Из Бангкока поехали в Хуа Хин, это двести километров дороги, первая половина которой – сплошной урбанизированный пейзаж, а вторая половина – вполне красочная природа, причем если бы не пальмы, которые периодически встречаются по сторонам трассы, можно было бы подумать, что едешь летом по одной из наиболее сносных дорог Восточной Европы: трава выглядит совершенно также, как дома, а большинство деревьев, проносящихся мимо, не успеваешь разглядеть до такой степени, чтобы осознать их отличие от родных тополей и ясеней. Издалека, да и вблизи на большой скорости каучуконосы, посаженные ровными рядами вдоль всей дороги от Пхетчабури до дальнего Юга страны, похожи на тонкие сосны.

Остановились сначала в Пхетчабури, снимали дворец, пещерный храм и виды города. Потом, доехав до Хуа Хина, сначала завернули на рынок и остановились у уличного стенда с Куай Тиеу, лапшой, которую подают в бульоне или «сухой», в небольших глубоких мисках. Мы выехали из Бангкока очень рано, мало кому хотелось завтракать в шесть утра, поэтому к стенду с лапшой все были более чем готовы. За одним из столиков под высоким тентом уже сидел посол, выехавший в Хуа Хин еще вчера ночью: у него в курортном городке была квартира.

Посол приветствовал нас поднятием руки и предложил всем сесть за его столик, достаточно большой для всей компании. Мы вдвоем заказали лапшу на всех, объяснив, какие виды лапши бывают и с чем их подают. Когда первая миска оказалась на столе, посол указал на нее рукой и сказал:

– Позвольте вам представить одно из очень немногих блюд, дошедших до нас из глубокой древности. Из того, что мы едим в наше время, наверное, только кусок жареного мяса древнее по происхождению. Рисовую муку и лапшу из нее придумали китайцы более трех тысячелетий назад. Тогда вдоль дорог, по которым шли торговые караваны, и на берегах рек, тоже игравших роль торговых путей, всегда стояли небольшие прилавки с десятком низеньких табуретов, горел огонь, варился бульон, и проезжим подавалась вот такая же лапша. Эти прилавки были первыми в истории человечества «ресторанами быстрого питания». Лапша готовится заранее: широкая, примерно в полсантиметра шириной, по-тайски «большая» – «Сен Яй», узкая и плоская, от одного до трех миллиметров шириной, «маленькая» – «Сен Лек» и тонкая круглая «вермишель» – «Сен Ми». Она бывает «с водой», то есть с мясным бульоном, или «сухая». Когда клиент заказывает лапшу, все равно какую, ее опускают в кипящий бульон в специальной ложке-«корзинке». Рисовая лапша варится примерно минуту или меньше, затем в миску кладут «наполнители» – те, которые заказал клиент, например куски вареной говядины, курицы или свинины, фрикадельки из свинины, говядины или рыбы, куриную и свиную печень. Если лапша «с водой», а ее заказывают чаще всего, наливается еще и один-два половника бульона. На столе всегда стоит корзинка с промытой зеленью, толченый перец, уксус, соленый рыбный соус, соевый соус и сахар. Все это добавляется самим клиентом по вкусу. Получается блюдо, которое вы назвали бы «первое-второе» или суп и основное блюдо в одной тарелке. Совершенно незаменимое для путешественника, особенно путешествующего купца, который дорожит своим временем.

В Тайскую кухню лапша «пришла», наверное, не позже чем во времена Сукхотхаи, когда активная торговля с Китаем уже велась. А знали тайцы лапшу как китайское блюдо, наверняка, еще раньше – со времен первых тайских княжеств на Севере нынешнего Таиланда, для которых Китай всегда был могучим северным соседом.

В Аюттхайе, где уже полностью сформировалась «венецианская» городская культура сиамцев, которая подразумевала и существование плавучих рынков, где вся торговля шла с лодок, появился и новый способ торговли лапшой: Куай Тиеу Рыа, «Лодочная лапша», или лапша, продаваемая с лодки, на которой установлен очаг, котел с бульоном и плошки с ингредиентами и тремя видами лапши. Она стала знаменита в тот период и осталась популярной и сейчас. Правда, в наши дни на воде клиентов все меньше, поэтому лодки часто сухопутные, то есть просто прилавки в виде лодок. Вы ведь попробовали Куай Тиеу Рыа в Аюттхайе, в Королевском слоновом Краале перед представлением.

Вообще китайская кухня сыграла куда большую роль в формировании наших современных гастрономических привычек, чем кажется на первый взгляд. Рисовую лапшу вы найдете в любой стране Юго-восточной Азии. Ее едят не только с бульоном или «всухую», ее едят еще и с карри или с отваром трав и вареным в этом отваре рыбным фаршем. Есть еще много других способов употребления лапши. Каждая страна, куда переселялись китайцы и куда они приносили с собой свою кухню, добавила к этой кухне что-то свое. Например, «Пхат Тхай» – «сухая» лапша с креветками, побегами фасоли, мелкомолотым арахисом и лимонной травой, обжаренная на устричном масле, стала таким же символом Таиланда, как Том Ям Кунг и подается сегодня в любом тайском ресторане в Америке и Европе.

Кроме лапши, китайское происхождение имеют и все блюда, приготовленные путем обжаривания с постоянным перемешиванием на сильном огне в глубокой тонкой сковороде «вок» с округлым дном. Тайский жареный рис с курицей, свининой, говядиной или морепродуктами, жареная курица или мясо со сладким базиликом, обжаренная зелень – все это ежедневно готовится миллионами порций по всему Таиланду и в полудюжине стран вокруг него, и люди при этом редко задумываются над тем, что и глубокая тонкая сковорода, и растительное или устричное масло, и соевый соус, – все это пришло к нам из Китая в давние времена и адаптировалось к нашим вкусам настолько, что современный китаец, если он не изучал историю кухни, никогда не узнает в тайском «Кхао Пхат» свой родной китайский жареный рис…

За завтраком и съемками в Хилтоне последовал обед там же, причем все заказали Пхат Тхай или Кхао Пхат, которые оказался в меню, а за обедом последовало исполнение одной моей мечты. С самого приезда в Таиланд я мечтал пересечь Сиамский залив от ХуаХина до Паттайи на катере, рыболовном баркасе, моторной яхте: мне было совершенно все равно, на чем, лишь бы оно имело плавучесть и управлялось бы кем-нибудь, кто знает свое дело.

Конечно, высоко подпрыгивающий на каждой мелкой волнишке стекловолоконный непотопляемый катер с двумя мощными двигателями (он действительно не тонет в целом виде, только когда развалится) трудно сравнить с плавно покачивающейся моторной яхтой. Зато очень нетрудно сравнить со сверхлегким вариантом торпедного катера, тоже большого любителя попрыгать на хорошем ходу и украсить тела членов экипажа большими фиолетовыми синяками.

Помимо частых жестких приземлений на не очень мягкие лавки на очередной волне, добрались до Паттайи без приключений. Высадились на длинном городском пирсе и сразу начали работать. Сняли городской вид со смотровой площадки на горе, потом проезд по городу, потом около часа снимали с разных ракурсов Пешеходную улицу, пользуясь тем, что народу на ней пока было не очень много. Около семи заселились в гостиницу «Дусит Ресорт», одну из жемчужин таиландской сети пятизвездочных гостиниц «Дусит» и четырехзвездочных «Принсесс», в которую долгое время входила еще и вся мировая сеть отелей «Кемпинский».

Перед ужином просмотрели часть отснятого материала. Почему мне кажется, что ни одна из наших исторических (в обоих смыслах слова) записей не сохранится до Москвы? Мы решили сегодня пока не разговаривать с послом на эту тему, подождать завтрашнего вечера в «Роял Клиффе». Собственно, предложение было мое: кроме меня только Фотограф бывал раньше в знаменитом «пятизвезднике», а точнее – целом пятизвездочном городке, в котором, по моему мнению, было еще и масса уютных мест для серьезного разговора о сверхъестественном. Кажется, я угадал общее настроение: никто не торопился вынести наше открытие за пределы маленького кружка людей, привыкших к незыблемости материального мира, которые и между собой-то не особенно часто обменивались мнениями, потому что начать серьезно обсуждать ситуацию означало бы принять ее как реальность, а этого опасались все, кроме меня. Да и я не горел желанием рассказывать окружающим о моих ночных беседах с Нагом, несмотря на то, что такой рассказ закрыл бы сразу несколько белых пятен в той картине, которую каждый из нас рисовал себе, изо дня в день просматривая хронику прошлого, запечатленную «свихнувшейся» телекамерой.

Придя в ресторан, мы обнаружили там Второго секретаря посольства Таиланда в Москве, очаровательную молодую даму, которая ездила вместе с нами по всему маршруту и своей удивительной улыбкой моментально наводила порядок в нашей недисциплинированной компании. Она сообщила, что посол просил передать нам свои извинения, так как сегодня не сможет ужинать с нами.

Ужин был в форме шведского стола в одном из ресторанов гостиницы «Дусит» с большим кондиционированным залом и открытой верандой, и он был великолепен. Тайская кухня соседствовала с широко представленной японской, большим набором итальянских блюд, мясом и морепродуктами, жаренными на углях, свежими устрицами, итальянскими и французскими сырами и великолепным столом десертов. Были и охлажденные фруктовые соки, и фруктовый салат, и мороженое, несколько сортов чая и несколько сортов кофе. Оказалось, что вход в залы шведского стола стоит чуть меньше тысячи тайских бат, то есть около 25 долларов.

Между обедом в Хуа Хинском Хилтоне и ужином в Дусит Резорт в Паттайе прошло не меньше семи с половиной часов, так что все дружно накинулись на еду и некоторые, в том числе я, слегка переели. Ложиться спать с переполненным желудком я не мог с детства, поэтому, выходя из-за стола, был уверен, что проработаю как минимум половину ночи. На следующий день я мог не вставать слишком рано: утром всем разрешили отдохнуть и искупаться в море. Кто-то собирался с утра опробовать знаменитые дуситские теннисные корты, на которых не однажды играла сама Курникова. А мне, значит, удастся поспать под шум морского прибоя. Я попрощался со всеми и отправился к себе.

На первый взгляд в номере никого не было. Но когда я громко спросил: «Вы здесь?», ответом мне был короткий вздох «А?!», прозвучавший так, будто я кого-то напугал своим появлением, и тут же у стола, в очередном глубоком гостиничном кресле проявился послушник в оранжевой робе, который энергично тер глаза.

– Не верю. Разве наги спят когда-нибудь?

– Спят, хотя реже, чем люди. Мы все-таки живые существа, хоть и не совсем такие, как вы. А вот в человеческом образе нагу приходится спать чаще, иначе человеческое тело начинает уставать и это немедленно сказывается на самочувствии нага внутри него.

– Если вы устали, я могу подождать до завтра. То, что мы видели сегодня в записи я и сам смог «расшифровать». Только на бумагу положить осталось.

– У меня прокол вышел в Пхетчабури. Я хотел сначала показать времена империи Ангкор, и промахнулся на три тысячелетия. Хорошо еще, до динозавров не допрыгнул. А сегодня поговорить надо обязательно, вы ведь завтра в Роял Клифф переезжаете. Днем, если не ошибаюсь, и снимать там днем будете, – сказал Наг.

– Откуда вы все это знаете? Кто-то «стучит»?

– Нет, у меня свои методы.

Я не стал спрашивать, какие.

Генерал Таксин, которого в молодости звали просто Син, сын богатого китайского купца, не раз выполнявшего королевские торговые поручения, и его жены, тайки высокого происхождения, провел детство и раннюю юность в Королевском дворце в качестве пажа, а молодость – в постоянных боевых столкновениях с соседями на границах Королевства Аюттхайя. Син был способным и смелым офицером, при этом еще и другом детства принцев Королевской крови, и его продвижение по карьерной лестнице было стремительным. Еще до тридцати лет он стал генералом и в порядке награды за военные заслуги был назначен на должность губернатора провинции Так, часть налогов с которой, в соответствие с тогдашней системой управления, он мог собирать в свою пользу. Кроме того, он был удостоен княжеского титула Пхрайя. Были и другие награды и почетные титулы, однако наиболее широко он стал известен именно под этим именем: Пхрайя Так Син, то есть Князь Син, правитель Така, или Пхрайя Таксин.

По прошествии семи месяцев со дня основания лагеря в Чонбури бирманские гарнизоны были выбиты отовсюду, в том числе и из Аюттхайи, а страна была вновь объединена под властью единого военного лидера. Только тогда последние стоявшие в Чонбури части разобрали лагерь и отправились вслед за всей остальной армией в город Тхонбури, который избрал своей столицей новый сиамский Король, Таксин. А участок горы и прилегающего морского берега, где стоял лагерь, так и остался навсегда для местных жителей «Военным Лагерем Князя», по-тайски «Тхап Пхрайя». В 1960-70 годы это место дало жизнь и имя новому городу – курорту Паттайя. Самая большая постройка, стоящая в наши дни на месте лагеря Таксина, называется «Ройял Клифф Рисорт энд Спа».

Завтрак я проспал и проснулся только в одиннадцать, за час до переезда. В море так и не искупался, но это не печалило: когда человек живет в полутора часах езды от благоустроенного морского курорта, никогда не поздно наверстать упущенное. Так, по крайней мере, кажется. Да и переезжали мы в Ройял Клифф, а море там не хуже, чем в Дусите.

Ройял Клифф – это город в городе. Если бы вас доставили сюда из аэропорта в темноте, и вы не пожелали бы разбавлять свой отдых экскурсиями и участием в бурной ночной жизни, вы могли бы провести здесь весь свой отпуск, не выходя за территорию отеля. А если бы вы не удосужились прочитать мелкий шрифт на гостиничном бланке в вашем номере, то могли бы и вообще не узнать, что находились в Паттайе.

Затем камера «переезжает» еще раз, теперь уже на автомобильную стоянку, с которой хорошо видны все основные корпуса отеля.

Решив поговорить с Экселенцем до просмотра сегодняшних записей, мы договорились встретиться с ним в баре старого здания, который показался мне наиболее подходящим для разговора. Бар представлял собой продолжение холла первого этажа, и поэтому мы выглядели здесь как очередная группа туристов, пьющих кофе и убивающих время в ожидании появления гида, а не как компания заговорщиков.

Мы сели достаточно далеко от небольшой эстрады, на которой вовсю старался небольшой ансамбль, чтобы слышать друг друга без напряжения, но и достаточно близко от нее, чтобы посторонние не могли бы перехватить из нашего разговора ничего, кроме нечленораздельного бормотания, перемешанного со звуками музыки.

Экселенц сразу же заметил мои предосторожности:

– Мы что, собираемся обсуждать государственные секреты? Тогда вам придется пытать меня прямо здесь, на глазах почтенной публики.

– Господин посол, – сказал я, – станет ли то, что мы собираемся вам рассказать, государственной тайной, зависит только от вас.

Следующие пятнадцать минут мы говорили по очереди, а Экселенц внимательно слушал. Когда Продюсер, продемонстрировавшая удивительную точность и ясность изложения для человека, который все время нашего приключения не проявлял большого интереса к обсуждаемому феномену, закончила свое повествование, Экселенц помолчал минуту, а потом спросил:

– Я догадываюсь, что вы прежде всего хотите знать, считаю ли я, что вы все сошли с ума? Не считаю. Если вы спросите, решит ли кто-то, кому я это расскажу, что я сошел с ума, я отвечу: это вполне вероятно. Тайцы верят в привидения и в духов, часто даже самые образованные тайцы, и я не вижу в этом ничего особенного. Однако поверить, что электронное устройство последней модели делает то, что вы ему приписываете – совсем другое дело. Понимаете, мы стараемся все-таки разделять мир духов и мир современных технологий. Посмотрите наше кино: что может быть лучше доброго старого традиционного привидения, которое является в образе миловидной девушки, пьет кровь и вырывает печень главного героя голыми руками? И при этом – никакой технологии! Вы на Западе все это воспринимаете совсем по-другому. Вот, к примеру, голливудские фильмы ужасов: добрые призраки, дружелюбные призраки, одушевленные автомобили, злые призраки, ходячие мертвецы с бензопилами… И везде больше трюков и технологии, суррогатного консервированного страха, чем настоящего ужаса. Наши фильмы ужасов выбивают нашу публику из колеи, из нормального ритма жизни. Ваши «ужасы» заставляют ее смеяться. Это происходит потому, что для вас история с привидениями – это просто занимательная история, основанная на суеверии или легенде.

Для многих из нас привидения – это жизненная реальность. Я сам – где-то посередине, в смысле веры или неверия в призраки. Но я уважаю эту веру. Чему это вы улыбаетесь?

Режиссер заговорил и его улыбка немедленно прорвалась давно сдерживаемым смехом:

– Я вспомнил старый студенческий анекдот: «Профессор, вы верите в привидения?» – «Нет», сказал профессор и медленно растаял в воздухе.

Мне вспомнилось, каким образом вчера покинул номер мой друг Наг, и я попытался тоже улыбнуться. Не знаю, насколько это получилось: рядом не было зеркала, чтобы проверить.

– Ну нет, я в воздухе не растворюсь. Это я могу обещать. Я останусь с вами, чтобы периодически давать вам пинка, когда вы перестаете работать и пускаетесь в спиритизм. Шутки в сторону… Я бы, конечно, хотел посмотреть ваше волшебное кино. Я могу переговорить с кем-нибудь в Департаменте Искусств, у нас под ним не только искусства, но и вся археология, и этот ваш «архео-съемочный» феномен, видимо, тоже на их «территории». Нет никакого смысла обращаться в МИД, это совершенно не наша сфера ответственности.

Допив кофе, мы все вместе пошли в мой номер смотреть наш «архео-фильм». Мы увидели земляные укрепления. Камера снимала изнутри одного из них. Мы увидели часовых на утрамбованных площадках чуть ниже гребня ближайшего вала, справа – большое орудие, нацеленное в сторону моря, а правее его – еще одно. Две огромные пушки разделяло расстояние примерно в пятнадцать метров. Затем камера приблизила вал, как бы перелетела через него, и мы увидели то, что раньше было скрыто от нас этим земляным валом.

Это был потрясающий морской вид. Земляное укрепление стояло на самом краю скалы. Море, которое мы видели с высоты этой горы, занимало большую часть первого плана и весь второй. Орудия были нацелены на залив. Артиллеристов рядом с ними не было, и вообще вся обстановка казалась какой-то мирной, спокойной.

Два больших деревянных судна под треугольными парусами уходили в сторону моря. Они выглядели очень похоже на китайские торговые суда, изображения которых мне приходилось видеть в книгах по истории региона.

Внизу лежали на песке несколько лодок, которые явно выволокли на берег на руках. Люди, раздетые до пояса, почти черные от загара и покрытые потом, выгружали и взваливали себе на плечи большие холщевые мешки, деревянные бочонки и всякие другие вещи, разглядеть которые не было возможности, а потом тащили все это вверх по ступенькам, прорезанным в скале. Двое из находившихся внизу мужчин не были заняты какой-либо физической работой: они руководили разгрузкой. Эти двое тоже были раздеты до пояса, но отличались от остальных по цвету кожи: они были не коричнево-черные, а красные. Без сомнения, сгоревшие на солнце фаранги. То есть европейцы. Но не вновь прибывшие, потому что, когда камера их приблизила, стало понятно, что на руках и лицах у них обычный загар. Значит, просто не приходилось раньше ходить без рубахи, а тут пришлось. Когда все мешки и бочки оказались наверху, грузчики начали разгружать металлические ядра, затем мушкеты, куски свинцового прута и переносные деревянные формы для отлива пуль.

– Это, должно быть, лагерь Короля Таксина. Никогда не слышал ни о чем столь же масштабном на этом месте, – сказал Экселенц.

– А кто были те двое белых? – спросил Режиссер.

– Наемники, скорее всего. Может быть даже из тех, кто выжил в Аюттхайе. В армии было немало фарангов—искателей приключений: французов, англичан. Эти – офицеры артиллеристы или саперы. А вот что для меня совершенно неожиданно, так это те китайские купеческие суда, которые привозят порох и ядра Таксину. Сказочник, вы наверняка помните дискуссию историков несколько лет назад? По поводу местонахождения лагеря генерала Таксина? В чем они там пытались разобраться?

– Они спорили по поводу причин, побудивших Таксина поместить лагерь на берегу, практически у самого пляжа. Одни утверждали, что таково было условие, поставленное губернатором Чонбури, который хотел, таким образом, в целях собственной безопасности, поставить Таксина в невыгодное для обороны положение: прижать его спиной к морю. Ведь ни у Аюттхайи, ни у Таксина не было военно-морского флота, поэтому собрать нужное количество кораблей для эвакуации лагеря морем в случае необходимости было совершенно невозможно. Другие говорили, что Таксин, пользуясь связями среди китайских купцов, доставшимися ему в наследство от его отца, организовал для своей армии бесперебойные поставки припасов и вооружений, покупая орудия и порох через китайцев в соседних европейских колониях, поэтому его лагерь должен был находиться рядом с какой-то бухтой, куда могли заходить большие купеческие суда. Историки, защищавшие эту гипотезу, остались в меньшинстве. Однако, похоже, они все-таки были правы.

– Да, похоже, что были… А еще мне очень понравилась Аврора на полном ходу. Великолепное зрелище! Дамы и господа. Мне думается, что в этом вашем феномене нет абсолютно ничего от научной фантастики. И от науки здесь тоже ничего нет. Забудьте о Нобелевской премии. Это, – он указал на застывшую картинку на экране телевизора, – принадлежит к сфере фэнтэзи и сказок. Какое-то сверхъестественное существо заколдовало вашу камеру. На нее наложены чары.

Мертвая тишина воцарилась в комнате после этой фразы. Очень долгая мертвая тишина.

Пока мы молчали, по комнате поплыл, постепенно сгущаясь, легкий светящийся туман. Он нес не мрак, а какой-то призрачный, неяркий свет. Туман постепенно размывал контуры мебели и фигуры сидящих в комнате людей. Он вползал вместе с воздухом в легкие и разносил по всему телу ощущение воздушности и готовности плавно взлететь под потолок гостиничного номера.

Прошла вечность, прежде чем тишина была нарушена. Продюсер очень тихо сказала, глядя в потолок:

– Я все еще жду Деда Мороза каждый Новый год. И он приносит мне подарки. – ее лицо, почему-то просвечивающее сквозь туман, уже скрывший почти полностью ее фигуру, было серьезным и даже немного сердитым.

Режиссер, от которого в тумане тоже осталась только голова, посмотрел на нее, потом на меня, потом на то место, где должны были быть носки его ботинок.

– У меня есть знакомый домовой. Он живет в моем доме. Мы разговариваем, иногда даже выпиваем вместе, совсем чуть-чуть. Я пытался рассказать жене, а она назвала меня пьяницей.

– В Чечне у меня в чехле от камеры жил Маленький Человечек. Он мне советовал каждый день, какой маршрут выбрать по Грозному и вокруг, чтоб было безопасно. Он мне три раза жизнь спас. – это уже был Оператор.

Пришла моя очередь. Я открыл глаза и посмотрел на своих товарищей, по очереди остановив взгляд на каждом из просветов в тумане, через которые были видны их лица. Потом, поняв, что надо решаться, я все-таки еще посмотрел вниз, и поэтому получилось, что заговорил я, глядя в направлении ковра, который чувствовал под ногами:

– Я каждую ночь разговариваю с принцем Нагов. Он говорит мне, где мы будем снимать и как лучше поставить камеру. Я подбрасываю эти идеи вам, и вы им почему-то следуете. Он показывает нам историю его страны. Его идея, но мне она тоже очень понравилась.

Когда я поднял глаза в готовности принять все последствия своих слов, в комнате никого не было. Только туман клубился вокруг. Потом он как-то очень быстро рассеялся. Наг, в своем обычном монашеском одеянии, сидел передо мной на ковре. Я тоже сполз на ковер и сел, поджав ноги, напротив него, опираясь спиной на кровать. Это было не совсем честно: сидеть на полу полагается без всякой опоры для спины. Но почему-то я так и не научился этому.

– Вы что, все время здесь были? – спросил я его.

– Безусловно и всенепременно.

– Значит все это было не наяву?

– Это было наяву. Каждое мгновение. Похоже, вам всем есть что обсудить, когда речь идет о сверхъестественном. Скелет, а точнее – сверхъестественное существо в каждом шкафу…, – видимо, из уважения к английской поговорке о скелетах в шкафу, он произнес эту фразу на великолепном английском.

– Не говорите мне, что вы еще и в Оксфорде учились.

– Не учился. Но у меня было немало друзей фарангов за долгую жизнь. А ваши друзья будут завтра помнить все, что здесь произошло, но говорить об этом не будут даже между собой. Да и вы, надеюсь, не будете, по крайней мере – до написания книги.

– Что вы с ними сделали?!

– Ничего серьезного. Я развел их по номерам и уложил спать. Они не будут говорить потому, что после пробуждения у них не будет ясного представления о том, было ли все происшедшее в вашем номере наяву или во сне. Мне хотелось стряхнуть с них чувство реальности, как я стряхнул его с вас, появившись перед вами в своем естественном обличии. Ведь это «чувство реальности» – ни что иное, как отражение логики их повседневной жизни. Наша жизнь другая, и у нее другая логика. Я хочу, чтобы и вы и они увидели эту страну такой, какая она есть, а не такой, какой ее рисуют ваши предубеждения. Когда я транслирую картины и мысли напрямую в ваш мозг, я не имею совершенно никакого влияния на то, какую форму они приобретут в вашем воображении и в какие слова они облекутся на бумаге. Я даю вам только факты и события, в таком виде, в каком сам их воспринимаю и какими их пережил.

Я не мог появиться перед вашими друзьями, потому что они в тот момент еще не знали, кто такой Наг. Я бы напугал их так, что и сам не смог бы подавить их страх, при всех моих возможностях. И напугал бы совершенно бесполезно. Потому я и начал этот «трюк» с камерой, как вы однажды изволили его назвать. Это заклинание, созданное еще моим дедом в ту пору, когда он уже старел и начинал забывать важные вещи. Благодаря ему, дед получил возможность восстанавливать как события своей собственной жизни, так и то, что происходило задолго до него. Отец научил меня этому заклинанию, а точнее, его практической составляющей. Я никогда не был силен в теории, так что не спрашивайте меня о физике этого процесса, я ее все равно не знаю.

В видеокамере обычно нет необходимости, я могу передавать картины напрямую в мозг, реальные картины реальных событий прошлого, и показывать их с любого выбранного ракурса. Есть даже и какой-то намек на обратную связь, хотя это явление пока никто не изучал.

Но камера… Я «заболел» этой идеей, как только узнал, что предстоят телевизионные съемки. Камера может сохранять показанные картины, она ведь записывает их. Я хотел, чтобы у каждого из вас потом осталось что-то, напоминающее об этом приключении. Я еще работаю над тем, чтобы изображение можно было копировать. Пока не получилось, но должно получиться. И я вовсе не против того, чтобы кто-нибудь нашел и опубликовал научное обоснование этого нашего «трюка», это меня никаким образом не ущемит. Человечество развивается, и мы тоже развиваемся. Кто знает, может быть в будущем люди научатся не только смотреть сквозь время, но и путешествовать во времени, а Наги станут водить самолеты…

В любом случае я думаю, что поступил правильно. Завтра вашим друзьям будет о чем поразмышлять.

Автор: Евгений Беленький

Содержание:

• Глава 1. Пролог. За месяц до путешествия.
• Глава 2. Первый день путешествия. Бангкок. Начало сезона дождей.
• Глава 3. Второй день путешествия. Аюттхайя.
• Глава 4. Третий день путешествия. Хуа Хин – Паттайя.
• Глава 5. Четвертый день путешествия. Исан. Накхон Ратчасима, Пхимай.
• Глава 6. Пятый день путешествия. Лан На.
• Глава 7. Эпилог. Бангкок в начале июня. Тхонбури, Главный штаб ВМС, напротив Острова Раттанакосин.

Обсуди это с теми, кто живет в Таиланде