Сон и явь в сезон дождей – книга о Таиланде, глава 6

Сон и явь в сезон дождей - книга о Таиланде Блоги
Сон и явь в сезон дождей - книга о Таиланде, глава 6. Необычное путешествие по Таиланду с историческим, мифологическим и культурно-кулинарным уклоном

VI.

Пятый день путешествия.

Лан На.

Второй день на Севере. Когда светит солнце, в горах так же жарко, как и на равнине. Но как только облако незаметно подкрадется и зависнет между солнцем и землей, воздух сразу становится прохладным и ветер легким и быстрым движением прикасается к коже на руках и лицах.

Пока телевизионная группа занимается съемкой третьей подряд горной деревни, Фотограф и Сказочник интервьюируют прелестную девушку из племени Падаунг, всю шею которой снизу доверху украшают металлические кольца. Ее шея пока выглядит нормальной, в отличие от шей более взрослых женщин ее племени, противоестественно длинных и покрытых кольцами до такой степени, что шейные позвонки расходятся и голова держится уже не на позвоночнике, а на подпирающих ее кольцах. В былые времена это было нормой в племени Падаунг, и кольца служили не только украшением, но и показателем социального статуса, а в случае серьезного проступка, такого, например, как супружеская неверность, кольца могли быть сняты в порядке наказания, что означало для женщины немедленную и неминуемую смерть.

Сегодня кольца – просто украшение, отличающее Падаунгов от других горных племен.

Девушка улыбается: Фотограф только что спросил ее, замужем ли она, и когда она ответила, что пока не замужем, поинтересовался, как бы она отнеслась к нему, Фотографу, как кандидату в мужья.

– Мне нужен муж, а не отец. Отец у меня уже есть. А у вас, конечно же, уже есть жена, – говорит она на ломаном тайском сквозь смех. Ей шестнадцать.

Сказочник спрашивает ее, откуда она, и девушка отвечает:

– Из Бирмы. Я и моя младшая сестра пешком пришли сюда через границу. Мои родители все еще там. Жизнь была скучной в нашей деревне. Нет электричества. Нет телевизора. Нет школы поблизости. Нет заработков. Здесь все по-другому. Я хочу учиться в университете в Чиенгмае или Бангкоке. Что? Нет, я еще не была в Чиенгмае. Я здесь всего около года, не накопила пока денег для переезда в город. Я посмотрю город, когда туда перееду. И мне надо дождаться, когда сестра вырастет. Ей тринадцать.

Телегруппа складывает свою аппаратуру и все размещаются в кузовах двух полноприводных пикапов, чтобы ехать на следующую “точку”: древний буддийский монастырь на берегу Меконга, где Экселенц договорился об интервью с настоятелем. В районе Золотого Треугольника – места, где сходятся границы Таиланда, Бирмы (Мьянмы) и Лаоса – все расстояния невелики. Тем не менее, поездка занимает больше часа, потому что самой короткой оказывается ухабистая грунтовая горная дорога, которая пересекает небольшие горы, взбираясь на них, а большие огибает наподобие трассы слалома.



– Привет.

– Здравствуйте. Прошу меня извинить, я вчера так устал, что уснул, даже не знал, в номере вы еще или уже ушли.

– Ушел. Я дал вам отдохнуть и пошел навестить брата. Это же мой дом, я вырос в этих горах.

– Мне следовало догадаться. Ведь я знал, что по легенде Наги живут в Меконге. Я почему-то ни разу не спросил вас: есть у вас семья, жена, дети? Наверно, не спрашивал, потому что я все время вижу вас в монашеской одежде, и это просто не приходит в голову. Я не обижу вас таким вопросом?

– Не вижу в вопросе ничего обидного. Вы ведь знаете, что монахов «на всю жизнь» не так уж много. Конечно, все настоятели монастырей – монахи, носящие оранжевое всю жизнь. Но ведь есть мужчины, которые стригутся в монахи на время: месяц, три месяца, год (среди монахов годы считают по количеству постов, поэтому говорят: «пробыть в монастыре один пост, два поста и т.д.), и многие стригутся в монахи четыре-пять раз за жизнь. У большинства есть семьи, из которых они уходят на время монашества.

Я одет в монашеские одежды, когда встречаюсь с вами, но это больше для понимания и удобства. Я Наг, я не могу стать полноценным монахом, как вы знаете, но с другой стороны – продолжительность моей жизни позволяет мне проводить по сто лет в монастыре, а потом лет сто жить в миру. Я предпочитаю монастырь. Но кроме учебы у меня есть и другие обязанности. И я могу одновременно находиться в нескольких местах. Как вы могли бы сказать, это «специфика работы».

У моего брата есть семья: жена и сын, мой племянник. Это смешной маленький змей, очень умный для своих двухсот лет отроду. Вы слышали о горе здесь недалеко, которая имеет привычку затаскивать на вершину автомобили с выключенными двигателями? Это он веселится. Ребенок влюблен в современные технологии.

Что касается женского общества, я предпочитаю встречаться с женщинами-людьми, хоть мне и приходится для этого «надевать» человеческое тело. Как-то больше удовольствия от общения. Наги женского пола слишком большие собственницы. Это качество, помноженное на их долголетие, представляет собой очень серьезную проблему. Да… Очень серьезную…



– Сказочник! Сказочник! Ты спишь, что ли? Вот он, смотри, монастырь! Прямо по курсу. Скажи водителю, пусть остановится на пару минут, а? Я такую картинку пропустить не могу. – говоря все это, Фотограф держится за борт пикапа, готовясь выскочить, как только тот остановится.

Впереди далекие синие горы. Горы поближе – зеленые. Монастырь состоит из множества кирпичных и деревянных построек в хорошо узнаваемом стиле, типичном для земли Лан На. Крыши строений украшены стилизованными головами Нагов. Постройки окружают основное здание храма – “вихан” – и древнюю ступу, вместилище реликвий. Внешняя стена монастыря невысока. Еще один сложенный из кирпича, цемента и глины Наг вальяжно разложил свое длинное змеиное тело по всему периметру стены по ее верхней кромке. Его голова и хвост вплетены в орнамент, украшающий двое противоположных ворот монастыря.

Меконг, еще минуту назад закрытый от взгляда горами, лежит ниже монастыря по склону, похожий на огромный осколок старого зеркала, уже тускнеющий и приобретающий коричневатый оттенок, но все еще отражающий солнечный свет.

Вокруг Сказочника начинается суета: ставят штативы и устанавливают на них камеры, и он вдруг решает пройти остаток пути до монастыря пешком. Расстояние не может быть больше километра. Он оборачивается к своим спутникам и объявляет:

– Ребята, когда закончите здесь, не ищите меня. Я пойду пешком. Встретимся в монастыре.

– Думаешь, Экселенц там будет раньше нас?

– Не знаю. Вполне может быть. Он сказал, что наверняка приедет.

– О’кей, увидимся позже. – говорит Режиссер, возвращаясь к своей маленькой камере.

Сказочник идет вниз по склону горы и через минуту пропадает из глаз за поворотом грунтовой дороги.

Из дневника Сказочника.

Когда по прибытии в Чиангмай нас привезли в отель Мандарин Ориентал Дара Тхеви, я влюбился в него с первого взгляда.

Это было вчера, во второй половине дня. Я предполагал, что нас поселят в центре Чиенгмая, вполне современного, хотя и семисотлетнего города, в котором в пиковый туристический сезон живет два миллиона собственных горожан и миллион туристов. Часто бывая здесь, я привык к городским гостиницам и никогда не предполагал, что отель за городом может быть так хорош. Мандарин Ориентал оказался открытием, которое следовало изучить глубже.

Территория оказалась огромной. Понадобились бы часы, чтобы пройти пешком от начала до конца все узкие мощеные дорожки, идущие во всех направлениях, и пройти мимо каждого домика и каждой большой виллы, которые заменяют здесь гостиничные номера. Персонал ездит по гостинице на велосипедах, а гостей возят в гостиничный холл, рестораны и спа на электрических гольф-картах, а в хорошую погоду – в небольших ландо, запряженных малорослыми лошадками. Отель показался мне гибридом тематического парка и пятизвездочной гостиницы. Темой парка был старый город, такой, каких раньше было много на земле Лан На. Здесь присутствовал каждый архитектурный стиль, когда-либо существовавший на Севере, от узнаваемого бирманского и колониального, скопированного с британских построек в Бирме, до китайского и собственно тайского. Все гостевые виллы были построены в том или ином из этих стилей, и картину дополняли уменьшенные, но ненамного, копии монастырей и храмов, оригиналы которых находятся в разных районах провинций Чиангмай, Чиенграй, Пхаяо и других, составляющих единое целое – Землю Лан На. «Страну миллиона рисовых полей». Здесь даже были миниатюрные рисовые чеки, на которых работали сотрудники гостиницы, одетые крестьянами.

Вилла, которую мне предоставили, оказалась довольно точной копией модернизированного традиционного тайского дома, построенного из кирпича и цемента, в отличие от действительно традиционного дома, который строится исключительно из дерева. Такие постройки были модны в Таиланде в 1920 – 1940е годы, с огромной гостиной, кухней и небольшой парной баней на первом этаже (это – уже позднейшее добавление, хотя парная на целебных травах – это еще одна тайская традиция, близкая русскому человеку. Раньше парную никогда не строили прямо в доме), и двумя очень большими комнатами наверху: спальней с высоким потолком и гигантской кроватью, и ванной-гардеробной. К спальне примыкал небольшой кабинет, с деревянным письменным столом и деревянным же креслом с прямой спинкой и подлокотниками, и это место в доме мне понравилось больше всего. Вся мебель была выдержана в стиле конца XIX – первых лет XX века, и это напомнило мне о тех остатках старинной мебели, которые сохранились дома, в Москве, включая «венское» кресло 1887 года, сидя в котором, как любил говорить мой дед, «три поколения нашей семьи получали высшее образование».

Как много мы потеряли, с точки зрения сохранения и наследования стиля и образа жизни, в нынешнюю «эпоху потребления»! Никому уже не нужна мебель, которая может «прожить» сто—двести лет. И потому ее больше не производят. Почти. Кроме спецзаказа, как явно было сделано здесь. Я сел в кресло за письменный стол, раскурил трубку, поднял глаза, чтобы посмотреть вид из окна, и оторопел: я смотрел прямо в огромные глаза Нага, который свернулся кольцами на широкой веранде моего временного дома сразу за окном кабинета, и в этот самый момент решил заглянуть внутрь.

– Вам явно доставляет удовольствие вгонять меня в дрожь, – ровным голосом сказал я ему через несколько секунд, списав небольшие перебои в сердцебиении на скорость, с которой я пролетел через всю спальню, рывком открыл дверь веранды и оказался рядом с Нагом.

– Не доставляет. Никогда-никогда. – лицо змея сложилось в кривоватую довольную улыбку.

– Вы решили совсем отказаться от человеческого образа?

– Нет. Это просто горный воздух, солнце, которое здесь не такое сумасшедшее, как на равнинах, вечерняя прохлада – я просто хочу чувствовать все это моей собственной кожей. Сейчас не так жарко, вы вполне можете посидеть здесь немного вместе с вашей трубкой.

Я опустился на тиковую скамейку рядом с его головой. Взгляд вниз, во двор виллы через парапет веранды принес очередное открытие: во дворе оказалась огромная ванна джакузи. Сама веранда выходила на мини-рисовое поле, на другом краю которого виднелись виллы в бирманском стиле и тайские дома на сваях.

– Вот так примерно раньше выглядел каждый город на Севере, минус джакузи. Я люблю приходить сюда, когда меня одолевает ностальгия по старым временам, но лень залезать в реальное прошлое.



Тайцы – уникальный народ. Спустившись на равнины они, в отличие от многих других горцев, сумели великолепно приспособиться и достичь процветания. Затем, уже в наше время, им пришлось пережить еще одну трансформацию: они индустриализировались и снова добились процветания.

Но все это началось здесь, среди этих гор, которые вы видите вокруг, с каждой стороны горизонта.

Эта земля называлась Лан На, «Земля Миллиона Рисовых Полей». В этом названии – такое же преувеличение, как и в названии древнего лаосского Королевства на другой стороне Меконга: Лан Санг, «Земля Миллиона Слонов». Но это святая правда, что в горах рисовые чеки приходится делать меньшего размера, чем на равнинах, и поэтому их нужно очень много, чтобы прокормить большое количество людей.

Не все тайские кланы и не все тайские князья покинули эти земли в поисках лучшего будущего на равнинах. Некоторые остались править своими разноязыкими подданными – тайцами, китайцами, бирманцами, лаосцами и монами. Постепенно, век за веком здесь складывалась новая народность с новым самосознанием, несколько отличным от самосознания теперь уже равнинных тайцев, сиамцев.

Географическое положение Земли Лан На, зажатой между Китаем, Сиамом, Королевством Лан Санг и Бирмой, гарантировало как этническое разнообразие возникающих здесь государств, так и постоянные войны.

За исключением периодических монгольских набегов в XIII веке, «китайская угроза» так никогда и не материализовалась в крупный вооруженный конфликт, который был бы катастрофой для любой страны Юго-Восточной Азии. Китай постепенно стал самым важным дипломатическим партнером и тайские Королевства Земли Лан На часто использовали свою близость к Китаю как преимущество во взаимоотношениях с соседями. Редко случались и войны с Лан Сангом и Сиамом, которые были населены народностями, родственными тайцам Лан На и говорили на вариациях того же старо-тайского языка, на котором говорили в Лан На. Иногда армии все-таки вторгались в ту или иную «братскую» страну, но случалось это чаще всего, когда там возникал династический кризис и каждый владетельный дом в регионе поддерживал своего кандидата на престол. В условиях полигамии, обычной для знати того времени, все правящие дома тайскоговорящих народов были связаны между собой брачными союзами в каждом поколении, и военные союзы образовывались на этой основе всегда, когда этого требовали обстоятельства.

Это происходило довольно часто, особенно в более поздние времена, когда Аюттхайя стала столицей Сиама. Так как Лан На была ближайшей к Бирме территорией, населенной тайцами, большинство бирманских вторжений в Сиам начиналось с захвата Лан На.

В XIII веке Король Менграй, правитель одного из тайских государств Севера, вышел победителем из войны с монским государством Харипунджайя, включил его в состав своего Королевства и объединил весь Север под своей рукой. Великий монарх и союзник великого Рамкхамхенга, Короля Сукхотхаи, Король Менграй успешно отбивал монгольские набеги на тайские земли. Он основал город Чианграй, но позже, в 1296 году, перенес свою столицу южнее, в Чиангмай, новый город, построенный на берегах реки Пинг, с Большим Королевским Дворцом в центре. Этот город стал великой столицей нового большого государства, объединившего весь Север нынешнего Таиланда: Королевство Лан На. Это независимое объединенное Королевство просуществовало шестьсот лет. Оно пережило многочисленные и частые бирманские нашествия, даже столетний период бирманского владычества, и воины этого Королевства не один раз шли в бой вместе с воинами Аюттхайи, выбивая бирманцев за пределы тайских земель.

Тайцы, живущие в горах Лан На, известны мягкостью и нежностью речи, которая вовсе не лишает их другой черты, свойственной всем тайцам: любви к свободе и независимости.

Даже после того, как Король Таксин помог им отбить последнее в их истории крупное бирманское нашествие и сделал Лан На вассальным государством Сиама, обеспечив ему постоянную защиту, жители северного Королевства настояли на своей независимости, выговорив себе в переговорах с Королем Сиама широкую автономию. Эту автономию весьма уважали Короли династии Чакри, и только в конце XIX века, когда появилась прямая угроза со стороны Французского Индокитая на другом берегу Меконга, и Британской Бирмы с северо-запада, Сиам полностью и окончательно присоединил Королевство Лан На, разделив его на провинции в соответствии с сиамским административным делением.

Имя Земли Лан На сохранилось как поэтическая метафора, а ее высшую знать принимали с высокими почестями при бангкокском дворе еще многие годы после присоединения Севера к Сиаму.

Сегодня город Чиангмай, второй по величине город страны, пользуется неофициальным статусом «второй столицы» или «Северной столицы» Таиланда.

Это, безусловно, некая форма признания достижений Чиангмая как современного развитого города.

Но это еще и дань уважения предкам, которые спустились с этих гор, поселились на плодородных равнинах и создали за последующие века культурное богатство, свободу и процветание, которыми пользуется сегодня большинство тайцев.



Вечером мы выехали из Мандарин Ориентала после того, как телевизионная группа записала интервью с Губернатором провинции Чиангмай.

Губернатор и Экселенц пригласили всех на ужин.

Мы сидели за длинным столом под открытым небом на террасе одного из лучших ресторанов Северной кухни в городе и говорили о нашем путешествии, о погоде, о том, как приятно сидеть вечером на террасе в Чиангмае и как это практически невозможно большую часть года в Бангкоке.

Когда мы спросили Губернатора о кухне Лан На, он обвел рукой стол перед нами:

– Все, чем знаменита эта земля – перед вами на этом столе. Вы ведь уже попробовали Сай Уа? Вот эту колбасу. Она бывает очень острой, но когда начинаешь ее есть, очень трудно остановиться. Она делается из свинины и ароматных трав. Вот карри – здесь оно несколько более жидкое, чем на равнинах, больше похожее на суп, чем на карри, но в нем больше мяса, оно такое же острое и, опять таки, с ароматными травами. В Северной кухне используется очень много трав, именно они придают блюдам тот вкус, который считается типично Северным. Многие из этих горных трав используются и в травной медицине.

На Севере едят больше овощей и зелени, чем где либо еще в стране. Вы наверняка заметили, что почти к каждому блюду подается тарелка с овощами и зеленью различного вкуса, от сладкого до горького кислого.

Теперь вот это: очень знаменитое Чиангмайское блюдо, которое называется Кхао Сои – желтая яичная лапша с карри.

Клейкий рис часто подается к столу вместе с обычным рисом, потому, что многие северяне предпочитают именно клейкий рис.

– Я слышал о древней традиции Северного застолья, которое называют «Ужин Кан Ток». Что туда входит? – спросил Режиссер. Все тайцы, сидевшие за столом, дружно заулыбались.

– Что, я неправильно произнес?

– Нет, мой друг, все правильно, – сказал Экселенц, – однако за вашим вопросом стоит недоразумение, порожденное некорректной рекламой. Канток, конечно, традиция, но вовсе не древняя. Ей около пятидесяти лет. Видите тот маленький круглый ратановый столик на коротких ножках? Это Ток, один из двух действительно древних элементов ужина Канток. Такие столики делают уже много веков. Кан, а точнее – Кхан – это вон то блюдо или глубокая тарелка, или подставка, назвать его можно по разному, на которую ставят керамические плошки с карри, когда подают на стол. Это тоже древность. Все остальное – программа традиционного классического танца, которая идет в течение всего ужина, традиционный Северный наряд официанток, – все это изобретение одного чиангмайского профессора. Он хотел устроить незабываемый вечер для своих друзей по случаю проводов одного из них, американского консула в Чиангмае, который по окончании командировки возвращался в США. Профессор попросил своих коллег с Факультета Искусств Чиангмайского Государственного университета создать программу ужина из трех главных элементов: Северной кухни, музыки и танца. Вечер удался на славу, и его программу с разными вариациями несколько лет повторяли в домах богатых и именитых Чиангмайских граждан, пока туристическая индустрия не взяла ее на вооружение и не создала практически новый вид обслуживания, «Традиционный ужин Канток».

После ужина вся группа, все еще под руководством Губернатора и Экселенца поехала на всемирно знаменитый чиангмайский Ночной Базар. Снимали все: прилавки с едой и прилавки с сувенирами, бронзовые статуи и Северные традиционные одежды, надетые на манекены с европейскими лицами, знаменитые чиангмайские зонтики и веера, потом еще какие-то прилавки с едой. Я помогал с переводом все время съемок, поэтому Ночной Базар, на котором я бывал десятки раз, не вселил в меня скуки. Но когда мы наконец добрались до гостиницы, я чувствовал себя настолько уставшим и сонным, что подъем по деревянной лестнице в спальню потребовал концентрации воли и остатков физических сил.



Сказочник неторопливо идет по дороге, ведущей к монастырю. Он не один: монах в оранжевых одеждах идет рядом с ним. Они оба совершенно скрыты от взглядов телевизионной групппы и Фотографа, которые в этот момент заканчивают съемку и начинают разбирать и складывать аппаратуру. Им предстоит краткий переезд до ворот монастыря.

Сказочник и его спутник как раз подходят к воротам, когда на горе заводятся двигатели двух пикапов. Сказочник и монах стоят рядом, оба лицом к воротам монастыря, будто всматриваются во что-то, внезапно остановившее их движение.

– Вы уходите. Так?

– Ухожу. Я дал вам достаточно информации для этой книги. Я убедился в вашем искреннем желании ее написать. Теперь мне пора идти, я ведь говорил вам, что у меня есть другие обязательства и другие обязанности. Очень приятно было работать с вами.

– Это мне было приятно работать с вами. Жаль, что вам пора. Есть еще масса незаданных вопросов. Останьтесь еще на несколько дней, мне нужно закончить мои записи.

– Вы не нуждаетесь во мне, чтобы закончить записи. И я не могу остаться. Не все так печально: зато я больше не буду вас пугать своими внезапными появлениями.

– Я уже не так на них реагирую, как раньше. Вы это отлично знаете.

– Ну, это, конечно, не главная причина. Моя работа завершена, ваша начинается. Завтра вы проводите своих товарищей, и вам понадобится одиночество, чтобы писать. Желаю вам удачи. Вы будете возражать, если я буду иногда подключаться к вашему мозгу?

– Не буду. Я всегда вам рад, если вы не собираетесь в меня вселиться или поломать мою личную жизнь обнародованием всех тех секретов, которые вы найдете в моем мозгу.

– Я же не компьютерный вирус! Я не читаю файлы, которые мне не предназначены. Мы увидимся. До встречи, Сказочник.

– До свидания. Счастливо!

– И вам тоже. Ну все, мне пора.

Пикапы синхронно останавливаются у закрытых ворот. Спутники Сказочника находят его. Он в одиночестве покуривает короткую трубку. Шум пикапов, видимо, проник внутрь монастыря, потому что ворота открываются и их приветствует молчаливый монах с очень темной кожей.

– Так вот вы где! – восклицает Экселенц, появляясь из ближайшей постройки, – я видел вас двадцать минут назад на вершине вон той горы. До нее и километра не будет! Что вас задержало?

В его голосе нет гнева, только интерес. Однако сразу после того, как эти слова сказаны, задумчивость на лице Сказочника сменяется крайним удивлением и недоумением. Но это проявление эмоций оказывается недолговечным. Через полсекунды лицо Сказочника меняется снова. Теперь оно не выражает ничего.

Из дневника Сказочника.

Я все еще был в шоке, когда мы вошли в помещение, где нас ждал настоятель монастыря. Это был первый раз, когда я услышал голос Экселенца немедленно после разговора с Нагом, пусть даже и молчаливого разговора: в моей голове Наг говорил своим обычным голосом, таким же, каким он говорил всегда, когда беседовал со мной без посредства телепатии. Этот голос принадлежал Экселенцу. Именно поэтому он все время казался мне смутно знакомым.

Я не мог удержаться, чтобы не наблюдать за Экселенцем боковым зрением все время, пока мы записывали телевизионное интервью настоятеля. Я переводил интервью, и мой мозг должен был сосредоточиться на этом процессе и не имел права уходить от темы.

Как только интервью было закончено и принесли зеленый чай, настоятель легко перешел на английский. Это дало мне время подумать, однако мыслительный процесс давался с трудом после сделанного мной открытия. Почему Наг говорит голосом Экселенца? Был ли это психологический трюк с целью завоевать мое доверие и внимание? Вряд ли. И то и другое было у него с самого начала: сама его сущность была достаточным основанием и для внимания и для доверия, голос здесь был совершенно ни при чем.

Настоятель подлил чая тем, чьи чашки уже опустели, и взял со столика потрепанный фотоальбом. Он улыбался.

– Мне нужно вам кое-что показать.

Он открыл альбом где-то посередине, на странице, заложенной тонкой красной шелковой косичкой. Он улыбался, глядя мне в глаза.

– Нет, Учитель, не надо этого делать, честное слово не надо! – запротестовал Экселенц, но улыбка на лице настоятеля только становилась шире. Он обратился ко всем:

– Вы видите здесь кого-нибудь знакомого?

На странице была только одна большая, слегка выцветшая от времени фотография. На ней были изображены сидящие в ряд монахи, явно «поющие» мантры на какой-то корпоративной церемонии. Первым слева был настоятель. Рядом с ним сидел Наг, такой, каким я его знал в человеческом обличии, каким увидел его в первый раз у себя дома, каким он был час назад, когда мы прощались у ворот монастыря, словом таким, каким я его видел каждый раз, кроме тех случаев, когда он предпочитал свой естественный вид.

– Сэр, – сказала Продюсер, обращаясь к Экселенцу и указывая карандашом, который она держала в руке, на изображение Нага на фотографии, – Конечно, трудно узнать человека, когда у него нет ни волос, ни бровей, но все же мне почему-то кажется, что это вы.

– Сдаюсь. Это действительно я, пятнадцать лет назад.

Я поднял глаза на Экселенца, стоявшего рядом со мной и пристально вглядывавшегося в фотографию.

Капля пота родилась где-то на затылке, потекла по моей шее вниз и продолжила свой путь вдоль позвоночника.

– Так значит, все это время это были вы… – начал я и остановился. Мой голос звучал непривычно, а слова, готовые сорваться с губ, были и вовсе сумасшедшие. Такие слова не говорят послам, а тем более двухтысячелетним Принцам Нагов.

Настоятель все еще улыбался мне светлой улыбкой.

– Вы имели в виду что-нибудь определенное? – спросил Экселенц. Его глаза, смотревшие на меня, были немного шире, чем обычно. В них поблескивала веселая искорка.

Автор: Евгений Беленький

Содержание:

Обсуди это с теми, кто живет в Таиланде

Вступайте в Клуб жителей Паттайи — группу для общения русскоязычных жителей и гостей курорта.

Новости, мероприятия, объ…

Опубликовано Pattaya Now 25 сентября 2016 г.

Недорогие авиабилеты в Таиланд

Оцените статью
( 1 оценка, среднее 1 из 5 )
Новости Таиланда
Добавить комментарий